Роджер Желязны - Темы, вариации и подражания [Авторский сборник]
Когда Калифрики переступил через нее, она обратилась к нему:
— Я солгал. Йолара не дышит.
Калифрики остановился и, подобрав голову с пола, уже было замахнулся, чтобы с силой швырнуть ее в ближайшую стену.
— Но она может задышать снова, — сказала голова, кривя губы в улыбке, — если только ты воспользуешься своей головой.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Калифрики. — Говори!
— То, что я похитил у Старца, живущего на Горе, — эликсир жизни — он ее оживит.
— Где он?
— Я тебе скажу, только обещай, что не убьешь меня.
Калифрики отвернулся в сторону так, чтобы Киф не заметил его ухмылки.
— Прекрасно, — ответил он. — Даю слово. Где он?
— Спрятан среди золотых и серебряных плодов в чаше на столе за дальней дверью.
Калифрики прошел через всю комнату и осмотрел чашу.
— Да, — наконец произнес он, доставая бутылочку.
Он вынул пробку и понюхал ее. Закрыв пальцем горлышко бутылочки, он перевернул ее вверх дном и снова вернул в обычное положение. Затем слизнул ту единственную каплю, которая осталась на подушечке пальца.
— Ни запаха, ни вкуса, — заметил он, — и я ничего не чувствую. Ты уверен, что это не обман?
— Не трать это попусту, глупец! Нужна всего одна капля!
— Прекрасно! Но лучше бы ты сказал правду.
Калифрики вернулся к телу Йолары и, склонившись к ней, взял ее за подбородок, чтобы приоткрыть ей рот. Потом точно так же извлек из склянки еще одну каплю и нанес ей на язык.
Мгновение спустя она глубоко вздохнула. Вслед за тем дрогнули веки и открылись глаза.
— Что случилось? — спросила она.
— Все позади, — сказал он, поднимая и поддерживая ее. — Мы живы, и моя работа выполнена.
— Что за работа? — пытливо спросила она.
— Отыскать склянку, — пояснил он, — и принести голову этого ворюги.
Медная голова обезьяны взвыла.
— Ты провел меня! — вопила она.
— Ты сам себя одурачил, — ответил он, затыкая бутылочку пробкой, кладя ее в карман и помогая Йоларе подняться на ноги.
— Теперь ты здесь хозяйка, — сказал он ей. — Если тебе слишком тяжело вспоминать о прошлом, пойдем со мной, и я постараюсь, чтобы ты узнала более счастливые дни.
И вот, ведя ее Долиной Застывшего Времени, Калифрики остановился в том самом месте, что могло быть мозаикой, живописным пейзажем, картой. Он сжал руку Йолары и жестом показал ей на удивительный вид, открывающийся впереди.
Она улыбнулась и кивнула. В ту же минуту голова Кифа, которую Калифрики держал в левой руке, разинула пасть и, изловчившись, куснула его. В другом месте он наверняка выругался бы, но только не здесь, где нет слов (ни музыки, ни ветра). И тогда, поднеся укушенную руку ко рту, он не удержал медную голову, которая, упав, покатилась прочь. Голова Кифа упала в расщелину между скал, где проделала немалый путь, громыхая по склону, прежде чем замерла в зыбком равновесии на каменном уступе, скрытая от глаз густой тенью. Сколько ни искал ее Калифрики, так и не нашел; пришлось ему довольствоваться лишь половиной обещанной платы — сурового Старца из Аламута не проведешь. Все же вознаграждение было довольно значительным, и он пустился с Йоларой в удивительное странствие: в Византию, Венецию, Китай — но это уж совсем другая история. Тем временем, распутывая повороты судьбы, Киф взял да и спятил, а когда раскрыл пасть, чтобы исторгнуть крик, — пусть там и не место для крика (ни музыки, ни ветра) — его медная голова рухнула вниз с каменного выступа в скалах и кувырком скатилась по склонам — на узкую улочку на окраине Оксфорда, где ее и нашел францисканец по имени Роджер Бэкон. Но и это совсем другая история. Нить жизни всегда появляется из ниоткуда и уходит в никуда. И странствует она где угодно, и нет ей конца.
1989 г.
Перевод: Н. Ляпкова.
АВТОМОБИЛЬ-ДЬЯВОЛ
Мердок гнал через Великую Западную равнину. Солнце в вышине висело огненным йо-йо[2], когда он преодолевал бесчисленные холмы и возвышенности равнины на ста шестидесяти милях в час… Он нигде не замедлял хода — скрытые глаза Дженни распознавали все камни и рытвины до того, как они подъезжали к ним, и она внимательно выверяла курс, часто не принимая в расчет едва различимые колебания рулевого колеса под его руками.
Даже сквозь затемненное ветровое стекло и толстые защитные очки слепящий отраженный свет от расплавленной равнины жег ему глаза, так что временами казалось, будто он правит сквозь ночь стремительной лодкой под блистающей чужой луной и прорезает свой путь через озеро серебряного огня. Высокие волны пыли поднимались у него в кильватере, висели в воздухе и спустя минуты оседали.
— Ты изнуряешь себя, — проговорило радио, — сидишь, сжимаешь руль не отрываясь, щуришься на дорогу. Почему бы тебе не отдохнуть немного? Позволь мне позаботиться о тебе. Поспи, а управление передай мне.
— Нет, — сказал он. — Я хочу сам.
— Хорошо, — ответила Дженни. — Я только подумала, не предложить ли…
— Спасибо.
Примерно минутой позже заиграла музыка — мягкая, убаюкивающая.
— Выключи это.
— Извини, босс. Думала, это поможет тебе расслабиться.
— Когда мне понадобится расслабиться, я скажу тебе.
— Хорошо, Сэм. Извини.
Молчание после этого казалось гнетущим. Хотя она была хорошим автомобилем, и Мердок знал это. Она всегда беспокоилась о его благополучии и была озабочена его поисками.
Снаружи она выглядела как беззаботный «свингер»-седан: ярко-красный, кричащий, быстрый. Но под выпуклостями ее капота была упрятана ракетная установка, и два ствола пятидесятого калибра скрывались от взгляда в тайнике под передними фарами; поперек живота она носила пояс из гранат, взрывающихся с замедлением в пять и десять секунд; а в туловище располагался резервуар с распылителем, полным высоколетучего газолина.
… Ибо его Дженни была лучшим автомобилем-охотником, построенным для Мердока Главным инженером Гиемской династии, владеющей землями Восточного побережья, и все искусство этого великого изобретателя было вложено в ее конструкцию.
— В этот раз мы найдем его, Дженни, — сказал он, — и вообще-то я не хотел набрасываться на тебя, извини.
— Все в порядке, Сэм, — деликатно отозвался голос. — Я запрограммирована понимать тебя.
Они грохотали, по Великой равнине — и солнце падало к западу. Всю ночь и весь день они, искали, и Мердок устал. Крайнезападная Станция горючего — Крепость последней остановки — казалась такой давней, такой далекой…
Мердок склонился вперед, глаза его закрылись.
